Цитата:
Что было после того, как Маршал, с вышеупомянутой банкой помидоров, переместился из третьего отсека в пятый и далее в каюту № 18, помню смутно. Судьба приготовила населению 18-й каюты еще одно "испытание". Торжественно начинался рассвет 22 июля 1982 года. В этот день началась моя первая Боевая Служба на "Разительном".
... этот день запомнится мне надолго ,точнее, навсегда...
... to be continued...
...Боевая служба началась. Приготовление, снялись, вышли из Главной Базы, идём себе потихоньку. Всё как положено - тревоги, учения всякие...
Вот только одна маленькая неприятность - после прохода поворотного буя вроде бы пошел небольшой накат. Всё путём - имущество по-штормовому закреплено, так что беспокоиться не о чем.
Пообедали, как потом выяснилось, "на свою... голову"...
А после обеда началось, и это ещё мягко сказано.
Командир Бч 7 Васько Александр Васильевич вызывает всех офицеров и мичманов боевой части к себе в каюту № 19.
... что ж, деваться некуда - идем, предварительно придав физиономиям человеческий, на наш взгляд, вид. Удивительно, но "разбора полётов" не последовало, тем более, что Александр Василич в таких делах был, что называется, профессионал.
Получили кучу "вводняков" - бумаги, планы, работа матчасти. На наших мо..., пардон, лицах хорошо держалось более-менее деловое и "почти жизнерадостное" выражение. Вобщем, всё это кончилось тем, что я да кум с "радостным визгом" выскочили из 19-й каюты, чтобы через мнгновение упасть на свои койки с зелёными мордами замертво...
Лежим, "умираем", думаем (моментами), что пронесло, но нет - рано обрадовались. Командир Бч7 опять всех собирает в каюте, опять бумаги, планы, личный состав, работа матчасти... и так было трижды в течение часа с небольшим. А накат все больше ибольше дает о себе знать - 18-я каюта всё больше зеленеет...
Но когда Адександр Василич дал команду собратьсяв четвертый раз, кум Витя, что называется "рухнул" - остатками голоса он с верхней койки просипел : "Всё.. я... я больше не могу". Дальше следовалпа тирада о том, что он больной, в отпуске, "обед, переучет, санитарный час", короче - голова чужая, ноги не ходят... это были "последние" его слова.
Я, конечно не амбал, но пришлось снова тащиться на эту "голгофу", да еще отбиваться за двоих... Опять матчасть, личный состав, бумаги, планы, графики... и вдруг, сидящий рядом Витя Осипов (
ст.м-н Осипов Виктор Петрович - старшина команды р/м артиллерийсих, в миру - "Колчак" или "Свирепый Гарри"), как-то странно выпрямился, посмотрел на окружающий мир стеклянным взглядом и никого не узнав, рухнул на бок строго под углом 90 градусов. Немного переполошились, подняли, унесли... А потом Александр Василич "тихо и мило" изрёк аристократическим голосом : "Товарищ Степанов, какого ... (пардон), почему вы напоили товарища Довженко?"
Далее последовал "рабочий момент", о котором лучше не вспоминать, благо, что через минуту, предварительно собрав в 19-й каюте свои выдранные перья, я был у себя и хотел оторваться на куме. Не получилось - он оказался хитрее, т.к. в том "состоянии" ему было, мягко говоря, "до ...", что в переводе на нормальный русский означает "всё равно".
Как день кончился - не помню.
А вот такого "элегантного" разбора полётов, наверное, никогда не забуду.
Все 186 суток боевой службы прошли быстро. Мы делали своё дело, как оказалось впоследствии, очень даже неплохо. Всё-таки есть что-то в боевых службах такое... да какая, к черту, романтика - так только в кино показывают, а тогда был Тобрук, толкотня в 52-й точке (деревня Селивановка), да ещё в "приятном" обшестве, сидящего у нас на борту штаба 70-й бригады, полный пролёт мимо МПРа, Боря Заец и бычки из 18-й каюты, комбриг Бурковский и "иностранная ПЛ", слежение за авианосцем "Independence","определение" глубины и прозрачности лужи в тартусском порту, отрыв нашей ПЛ от крейсера "Arkansas"...
Столько накатывает, всё-таки хорошие были времена...